АУСЕКЛИС AUSEKLIS

 (18.IХ 1850 - 6.II 1879)

Одним из наиболее яростных сторонников и проповедников младолатышей являлся поэт Аусеклис, о котором я расскажу более подробно.

Аусеклис, настоящее имя которого было Микелис Крогземис (параллельная форма - Крогземью Микус), родился в семье хозяина хутора Сиполы Унгурпилсской волости на севере Видземе. Детство будущего поэта было безоблачным. Он часто бродил по окрестным лесам, на речном берегу сквозь раскидистые ветви лип следил за плывущими по небу облаками, вслушивался в пение птиц и шелест листьев. Так рождались многие мечты юности, и на всю жизнь в душу запала красота родной природы, воспетая потом в его поэзии.

Учась в приходских училищах, будущий поэт начал читать классиков, полюбил А. Пушкина, познакомился с наиболее прогрессивным латышским изданием того времени - газетой ''Петербургас авизес'', с сочинениями К. Валдемара, Ю. Алунана и других младолатышей, под влиянием которых стал страстным защитником, а потом и пропагандистом идей младолатышского движения.

В 1868 году, поступая в Валкскую учительскую семинарию, 18-летний юноша уже обладал самостоятельными взглядами: он атеист и противник прибалтийских немцев - помещиков и пасторов. Аусеклис с подчеркнутым пренебрежением относится к главному учебному предмету - закону божию - и входит в конфликт с пастором-преподавателем. Вместо церковных заповедей юноша читает произведения И. В. Гёте, Ф. Шиллера, Г. Меркеля, Ж. Ж. Руссо, Л. Фейербаха и др. Демократическое мировоззрение Аусеклиса укрепляется также знакомством с богатствами латышского устного поэтического творчества, которое он собирает в летние каникулы, когда вместе с другими воспитанниками с этой целью обходит весь Видземский край. Одновременно Аусеклис глубже знакомится с жизнью латышского крестьянина, яснее начинает понимать его интересы и стремления; все это вдохновляет его на литературные занятия, начавшиеся еще во время учебы в семинарии, но по-настоящему развернувшиеся после ее окончания (1871), когда Аусеклис стал работать учителем.

Свои обязанности учителя Аусеклис выполняет с большой любовью и чувством ответственности. Он выступает на учительских конференциях, пишет на педагогические темы в печати. Подобно К. Валдемару и А. Кронвалду, Аусеклис критикует прибалтийских немцев - помещиков и пасторов, тормозящих просвещение латышей, призывает латышей освободиться от их духовной опеки и самим строить свою культуру. Опираясь на положения младолатышей, а также выдающихся педагогов других народов, например К. Ушинского, Аусеклис борется за новую, лучшую педагогическую систему. Он требует для народных училищ такой программы, в которой большое место отводилось бы латышскому языку, фольклору, географии и истории Латвии. Он энергично защищает взгляд, что обучение в народных училищах должно происходить на родном языке. Аусеклис восстает против превращения училищ в церковную кафедру.

Из-за своих вольнодумных взглядов и прямой, открытой позиции Аусеклис вскоре вступает в конфликт с пасторами - в то время главными руководителями школьного дела, и ему приходится менять одно место работы за другим. Но это не сломило боевого духа молодого учителя. Наоборот - это  укрепляет его уверенность, что он прав, зажигает в нем еще более яростную ненависть к господам-феодалам и их политике. Боевой дух Аусеклиса все интенсивнее находит свое выражение в поэзии.

Плодотворным был период, проведенный молодым поэтом в Лиелвардской приходской школе (1872-1874). Там Аусеклис встречается с Андреем Пумпуром, который свободное время проводит в родной стороне - в Лиелварде. Пумпур к этому времени уже стал поэтом, добившимся народного признания. Аусеклис же пока - только что переступивший порог двадцатилетия новичок в поэзии. Полный энергии, боевого духа и юношеского романтизма, Аусеклис всей душой привязался к своему товарищу, который был на девять лет старше его. Их объединяло желание лучшего будущего для латышского народа, интерес к фольклору и литературе. Пумпур, собирая материалы для задуманного эпоса, расспрашивает местных жителей, обходит старые городища и другие места, овеянные легендой. Его спутником в этих путешествиях является Аусеклис, который не только сам собирает фольклорные материалы, но заинтересовывает и увлекает этим занятием своих учеников. Нередко он до поздней ночи просиживал в спальне мальчиков, с интересом вслушиваясь в легенды, сказки и народные песни, а позже все это тщательно записывал.

В формировании поэтического таланта Аусеклиса неоспоримое значение имели поддержка и советы Пумпура. Но Аусеклис был совершенно самостоятельной, художественно яркой и самобытной личностью, поэтом, с большой эмоциональной силой развивавшим демократическую линию латышской литературы.

Много общего мы находим в эстетических взглядах Аусеклиса и Пумпура. Так же как Пумпур, Аусеклис видел в литературе средство идеологической борьбы и воспитания народа, считал, что она должна откликаться на актуальные социальные проблемы своего времени. Аусеклис требовал, чтобы литература служила народу, была связана с его жизнью, выражала его думы и стремления. В пример он приводил фольклор. Народное творчество Аусеклис рассматривал как основу не только литературы, но и всего национального искусства.

Аусеклис обращается к изучению формы народной песни. Призывая поэтов собирать народное творчество, он советует знакомиться не только с формой, но и с ''бессмертной душой народной поэзии''. Он провозглашает высокую миссию поэта. Латышский поэт должен быть народным певцом и народным пророком.

Первый сборник стихотворений Аусеклиса ''Стихи'' (1873), вышедший в период жизни его в Лиелварде, по объему невелик (всего 57 стихотворений), но он сыграл большую роль в укреплении прогрессивных общественных устремлений своего времени и в развитии художественных средств выражения латышской поэзии. ''Стихи'' Аусеклиса продолжали начатое Ю. Алунаном и А. Пумпуром дело пробуждения национального самосознания.

Смелая, открытая и близкая народным стремлениям позиция двадцатилетнего поэта завоевывает ему признание и уважение народа. Сборник быстро раскупают. Одобрительную оценку встречает он и у латышской критики. Один из рецензентов восторженно пишет, что поэзия Аусеклиса исходит из души и проникает в душу. Все это вдохновляет молодого поэта на дальнейшую работу. С еще большим увлечением он готовит следующий сборник, сочиняет стихи, изучает творчество Гёте, Шиллера, Гейне, Пушкина и других мировых художников слова и, когда находит произведение, подходящее для выражения собственных идей и стремлений, переводит его на латышский язык. Все активнее включается Аусеклис и в общественную жизнь: поет в хоре, организует театральные представления, участвует в них.

Но в начале 1874 года лиелвардский пастор Крон - тот же, кто 20 лет назад закрыл для молодого Пумпура путь к дальнейшему образованию, - раздраженный тем, что Аусеклис против его воли организовал театральное представление (и вообще его вольнодумством), вынуждает его покинуть Лиелварде.

Снова начинаются скитания. У Аусеклиса репутация хорошего, авторитетного учителя. Но за ним идет также слава страстного младолатыша, противника немецких пасторов и помещиков, и из-за этого ему отказывают во многих школах. Убедившись, что на родине он не получит места учителя, Аусеклис в 1824 году отправляется в Петербург.

В то время в Петербурге было немало латышской интеллигенции - студенты, учителя и специалисты в других областях культуры. Вначале они объединились в литературный кружок, позже организовали Латышское благотворительное общество и хор, устраивали чтения, театральные спектакли. В эти культурные мероприятия активно включается и Аусеклис. Бодрая и деятельная атмосфера, известная духовная свобода (здесь не приходилось на каждом шагу натыкаться на преграды и репрессии со стороны помещиков и пасторов) благотворно влияют на литературную деятельность Аусеклиса. Работая учителем в различных частных школах, Аусеклис одновременно становится одним из вдохновителей и руководителей сатирического альманаха ''Дундури''. 

Благодаря сотрудничеству в альманахе ''Дундури'' творчество Аусеклиса приобретает новое звучание. Его сатира, представленная еще в ''Стихах'', теперь приобретает более определенное реалистическое выражение, становится наиболее ярким образцом латышской политической сатиры 70-х годов.

В Петербурге Аусеклис пишет ряд лирических и лиро-эпических произведений, подготавливает к изданию новые сборники стихов. Но из-за разных неблагоприятных обстоятельств и цензурных препятствий издание их оттягивается, а в 1879 году внезапно приходит конец всем творческим замыслам - поэт, заразившись тифом, умирает в возрасте неполных 29 лет.

Неопубликованные произведения Аусеклиса, собранные его другом Дависом Кажоком, вышли с цензурными купюрами после его смерти, в 1888 году, в двух томах, под названием ''Сочинения Аусеклиса''.

Поэзия Аусеклиса явилась значительным достижением латышского романтизма - как в идейном, так и в художественном плане. Протест против бесправия латышского народа, против усилий немецких помещиков и пасторов подавить борьбу латышского народа за свое освобождение у Аусеклиса, как и у Ю. Алунана и А. Пумпура, находит выражение в прославлении свободного прошлого, сочетающемся со страстным призывом к борьбе, с верой в силу народа, в его лучшее будущее. Стоит отметить, что, говоря о пробуждении латышского народа, Аусеклис употребляет форму не будущего, а настоящего времени. Он считает, что народ уже проснулся и, полный сознания собственной силы, встает навстречу вольной жизни, и никакие насильники и мракобесы не могут заставить его повернуть вспять:

Что мертвым казалось навеки,

Воскресло в народе самом.

(''Воскресение'')

Обращаясь к стремлениям латышей освободиться от опеки прибалтийско-немецкого дворянства, Аусеклис остро ставит вопрос о необходимости борьбы. Латыши, говорит он в одном из стихотворений, - миролюбивый народ, но с насильниками и угнетателями он готов бороться не на жизнь, а на смерть. В стихотворении ''Уничтожаемое, но не уничтоженное племя'' Аусеклис отмечает, что племя латышей ''еще может борцов порождать!''

Переводы, помещенные в ''Стихах'' (из Ф. Шиллера, Л. Уланда и др.), которые Аусеклис подчас переделывает, применяя к латвийским условиям, также выражают чувства любви к отечеству, показывают, что латышский крестьянин, угнетенный помещиками и пасторами, - тоже человек, рождают в народе самосознание и протест.

Непоколебимая вера в силу народа, пронизывающая поэзию Аусеклиса, с наибольшей силой вспыхивает в стихотворении ''Замок Света''. В простой, композиционно строгой форме здесь изображается, как вольные латыши попадают под чужеземное иго, рассказывается о времени, когда

Враг принес лихое бремя

В наш родимый край долин:

Всем надел он цепи рабства,

А героев смерть взяла.

(Пер. В. Валентинова)

Фольклор был главным источником поэзии Аусеклиса. Фольклорные образы, мотивы и средства выразительности до того времени ни один латышский поэт не использовал с такой увлеченностью и мастерством, как Аусеклис. В семье латышских лириков 70-х годов Аусеклис наиболее пылко прославлял старину и вместе с тем действительно протестовал против бесправия современной ему жизни. Материал, почерпнутый в народной поэзии, он мастерски умел сочетать с передовыми идеями своего времени, со стремлениями народных масс.

Стихотворения Аусеклиса ''Замок Света'', ''Беверинский певец'' и другие положили начало жанру баллады в латышской литературе.

Большое значение искусства, особенно музыки, в жизни народа Аусеклис подчеркивал неоднократно. В одной статье он отмечает: счастлив тот народ, в груди которого свободный, бессмертный дух песни. Латыши с древнейших времен очень любили песни. У них были свои прекрасные песни, свои выдающиеся слагатели песен. Но чтобы искусство развивалось, нужна свобода. Цитируя в этой статье Шиллера, Аусеклис подчеркивает, что ''искусство - дитя свободы''. Поэтому поэт призывает разорвать цепи рабства - ведь ''подлинная духовная свобода немыслима без свободной жизни!''

Баллада "Беверинский певец", возникшая в связи с первым латышским праздником песни (1873), повествует о большом значении искусства, его эмоциональной силе, чудесной способности захватить человека полностью.

Продолжая традиции Юриса Алунана, Аусеклис развил в латышской поэзии пейзажную лирику, проникнутую общественными мотивами. Он связывает, например, пробуждение природы с пробуждением народного сознания; красота латвийских лесов, холмов и долин возбуждает в его лирическом герое стремление к свободе. Особенно поэт любил реку Даугаву с ее спокойным течением и грозной силон, когда она бросает свои волны через пороги. Она становится для него синонимом родины, матери народа, песня ее волн - выражением тяжелой судьбы народа.

Когда-то, до вторжения немецких рыцарей, на берегах Даугавы ликовали свободные, веселые люди, теперь эти берега тихи, только скала Стабурагс льет слезы.

На берегу Даугавы сидит бессмертный герой Иманта. Он видит не только бедствия народа, не только железные путы, которыми скован народ. Он чувствует, как пробуждается мужество народа 

Поэзия Аусеклиса по своей форме близка народным песням. Однако Аусеклис учился также и на образцах мировой литературы, особенно у Ф. Шиллера, который был ему близок с юных лет. В отношении художественного мастерства лучшие стихи Аусеклиса являются огромным шагом вперед в развитии латышской поэзии. Хотя они и не лишены недостатков, но привлекают своим звучным языком, богатой образностью. У Аусеклиса много свежих, эмоциональных эпитетов, аллегорий, олицетворений, повторов, уменьшительных форм и т. д.

Поэзия Аусеклиса отличается обилием мифологических и псевдомифологических представлений, упоминаний древнелатышскнх богов, частью взятых из фольклора, частью придуманных самим поэтом или заимствованных из произведений других авторов. Порой поэт так увлекается этим латышским Олимпом, что атрибуты мифологии начинают заслонять идейное содержание поэмы. В целом, однако, мифология и фантастика используются как особый художественный прием конкретизации древней латышской вольности.

По своему мировоззрению Аусеклис является материалистом и атеистом. Религия в понимании Аусеклиса - это рабское ярмо, которое пасторы стремятся надеть на народ. Поэтому пасторы - враги народа, лицемеры и мошенники. Таковыми для поэта становятся все служители культа без различия вероисповедания; и древнелатышские, и египетские жрецы, и папа римский, и лютеранские пасторы с самим Мартином Лютером во главе. Их всех в большей или меньшей степени Аусеклис бичует сатирой и иронией.

Церковников он называет иезуитами, ''воронами'', мошенниками, которые учат людей одному, а сами делают другое, и, мешая народу получить образование и духовное развитие, всячески стараются, чтобы латыши ''бежали прочь от света''.

Поэт убежден, что пасторам (''своре черной'') не удастся удержать латышский народ во тьме и рабстве.

Аусеклис высмеивает также приспешников немецких баронов и пасторов. Показаны рижские торговцы-латыши, обманывающие крестьян и простонародье, всучивая им негодные товары, и призывающие покупать ''у своих земляков''. Хотя классовый характер общества не понят Аусеклисом, его зоркий взгляд чисто интуитивно рассмотрел антинародный облик буржуазии.

Велико значение Аусеклиса в развитии латышской, демократической литературы. Он - один из первых зачинателей латышской лирической и сатирической поэзии. У него многому научились последующие латышские поэты. На основе традиций, созданных Аусеклисом, народный поэт Райнис достигает вершин в области политической сатиры, а В. Плудон - в жанре баллады.

Многие стихи Аусеклиса перекладывали на музыку выдающиеся латышские композиторы А. Юрьян, Я. Витол, Э. Дарзинь, К. Бауманис и др. Гимнические, возвышенные звуки мы слышим и сегодня, когда на хоровых концертах и праздниках песни исполняются ''Замок Света'' и ''Бевериискии певец''. Поэзия Аусеклиса живет в народе.

Поэт-романтик Аусеклис одновременно с Пумпуром становится ярким выразителем прогрессивной идеологии в латышской литературе 70-х годов. Проработав в литературе всего семь лет, Аусеклис все же значительно поднял идейный и художественный уровень латышской поэзии. Своей смелой антифеодальной и атеистической позицией он в полной мере оправдал принятый им многозначительный псевдоним (Аусеклис - утренняя звезда). Он поистине явился звездой на небосклоне ранней латышской национальной поэзии.

         К концу 19 века движение младолатышей пошло на спад, потому что буржуазия добилась благосостояния и чувствовала себя удовлетворённо. В связи с этим у представителей буржуазии пропало желание работать для всех. Деятели эпохи национального пробуждения внесли неоценимый вклад в латышскую культуру. В результате чего появились Праздники песни (которые проводятся и в наши дни), латышский театр, сельские школы, совершенствовался латышский язык, был собран народный фольклор, начали издаваться газеты и журналы на латышском языке. И, конечно же, было написано множество стихов, рассказов и романов, которые мы читаем и сегодня.

         Латышская нация была на грани исчезновения с лица земли, угнетённая немцами и Российской империей, но благодаря младолатышам эта нация возродилась заново. Я считаю, что даже если бы тогда не появилось такого движения, то латыши всё равно не смогли бы полностью исчезнуть. Ведь латыши - это тоже люди, а у некоторых людей в критической ситуации, которую большинство не осознаёт в полной мере или боится что-либо предпринять, просыпается сознание, появляется решительность и энергия для решения конфликтной ситуации. Пусть это будет несколько человек, хотя бы один-два, но и они способны всё перевернуть, расставить по местам. Это мы можем наглядно видеть на примере младолатышей. Ведь их было совсем немного, но со временем у них появились последователи, и общими усилиями они смогли добиться справедливости, возродить целую, хоть и небольшую, нацию. Ведь началось-то всё с порыва одного единственного человека - Кришьяниса Валдемара, который на двери своей комнаты повесил табличку:

'' Кришьянис Валдемар. Латыш'', в то время как остальные студенты-латыши беспрекословно считали себя немцами.

         Из всего вышесказанного я могу сделать конечный вывод, что движение младолатышей ускорило формирование латышской нации, внеся в развитие латышской культуры неоценимый вклад, а если бы этого не произошло тогда, то рано или поздно нечто подобное, пробуждающее национальное самосознание случилось бы, и латышская нация продолжила бы своё существование. 

Источники:

• История латышской литературы. - Рига: Зинатне, 1971.

• И. Кениньш. История Латвии. - Рига: Звайгзне, 1990.

• Г. Курлович, А. Томашун. История Латвии. - Рига: Звайгзне, 1992.