1218 год

Вот уж двадцатая шла годовщина епископа в Риге, Край же ливонский от войн тишины, как и прежде, не видел. В тот год вышеназванный епископ рижский, а также епископ эстонский и аббат Бернард, в тот год посвященный в епископы Семигаллии, вместе с возвращавшимся из Ливонии графом Альбертом, прибыли к королю датскому и убедительно просили его направить в следующем году свое войско на кораблях в Эстонию, чтобы смирить эстов и заставить их прекратить нападения совместно с русскими на ливонскую церковь. Как только король узнал о великой войне русских и эстов против ливонцев, он обещал на следующий год быть в Эстонии с войском ради славы пресвятой девы и отпущения его грехов. И радовались епископы. И отбыл вновь достопочтенный глава ливонской церкви Альберт собирать пилигримов; проповедуя им отпущение грехов, он посылал их в Ливонию стоять за дом господень в день битвы и защищать молодую церковь от нападений язычников. Свою же поездку в Ливонию на этот год он отложил, чтобы в следующем году явиться с большими силами и большим числом людей. Заместителем своим он поставил декана гальверштадского, который и отбыл в Ливонию, чтобы провести там год своего пилигримства вместе с Генрихом Боревином, знатным человеком из Вентланда, и некоторыми другими пилигримами.
После праздника успения пресвятой богородицы [после 15 августа 1218 года], когда уже миновали летние жары, назначен был поход против ревельцев и гарионцев, которые все еще оставались непокоренными и были жесточе других. И собрались рижане вместе с ливами и лэтгами, а с ними пошли и Генрих Боревин и магистр Волквин со своими братьями.

И остановились они близ Саккалы, где обыкновенно бывало место молитв и сговора войска. Граф Альберт велел устроить там мост, и было решено тут разорить ревельскую область.

Пройдя Саккалу в течение следующего дня, они былн уже недалеко от замка Вилиендэ; тут воротились разведчики, посылавшиеся для созыва старейшин области, чтобы те, как обычно, служили войску проводниками. Они привели с собою захваченных по деревням русских и эзельских гонцов, которые пришли было по поручению русских собрать войско по всей Эстонии, а собравши, вести его к русскому войску, чтобы вместе идти на Ливонию. И поставили гонцов посреди народа и стали допрашивать, что им было поручено. Они сообщили, что большое войско русских королей завтра выступит из Унгавнии, чтобы идти в Ливонию, а они посланы затем, чтобы и эстонское войско привести к русским. Услышав это, ливонское войско тотчас воротилось тою же дорогой, что пришло, а на следующий день выступило по дороге в Пуидизэ (187) навстречу русским к Унгавнии. Русские целый день переправлялись через реку, называемую Матерью вод, а потом и сами пошли навстречу ливонцам. Наши разведчики вдруг возврататились с вестью, что русское войско уже близко. И поднялись мы поспешно и прстроили свое войско так, чтобы ливы и лэтты сражались пешими, тевтоны же верхом на своих конях. Построив войско, двинулись на них, а когда мы подошли ближе, наши передовые тотчас стремительно ударили на врагов и бились с ними м обратили их в бегство; во время погони, убив знаменосцев, смело взяли знамя великого короля новгородского (Nogardie) и еще два знамени других королей. И падали враги направо и налево по дороге, и гналось за ними все войско наше до тех пор, пока наконец ливы и лэтты, пешие, не утомились. Тут сели все на коней своих и продолжали преследовать врагов.

Русские же, пробежав около двух миль, добрались до небольшой реки, перешли ее и остановились; затем собрали вместе все свое войско, ударили в литавры, затрубили в свои дудки, и стали король псковский (dе Рlescekows) Владимир и король новгородский, обходя войско, ободрять его перед битвой. Тевтоны же, бившие русских вплоть до реки, остановились и сами, не имея возможности, из-за многочисленности русских, переправиться к ним через реку. Собрались и они также на холмике у реки, дожидаясь, пока подойдут шедшие сзади. И построили войско во второй раз так, чтобы действовать против русских одним в пешем строю, другим верхом; но кто только из ливов и лэттов ни доходил до холмика у реки, все, увидев численность русского войска, тотчас отступали назад, как будто получив удар дубиной в лицо, и, повернув тыл, бросались в бегство. И бежали они один за другим, видя летящие на них русские стрелы, и наконец все обратились в бегство. И остались тевтоны одни, а было их всего двести, да и из тех некоторые отступили, так что налицо было едва сто человек, и вся тяжесть боя легла на них. Русские между тем стали переходить ручей. Тевтоны не мешали им, но когда некоторое количество перешло, сразу вновь их отбили к реке, а нескольких убили. И другие, вновь перешедшие ручей к тевтонам, вновь были оттеснены назад.Какой-то новгородец, человек большой силы, перебравшись для разведки через ручей, стал издалека обходить ливов, но Теодерих из Кукенойса напал на него, отрубил ему правую руку, в которой тот держал меч, а потом, догнав убегающего, убил. Прочие прочих перебили; тевтоны убивали всякого, кто переходил реку на их сторону. Так и бились с ними у реки от девятого часа дня почти до самого захода солнца. И увидев, что уже убито у него около пятидесяти воинов, король новгородский велел своему войску больше не переходить на другую сторону. И отошло русское воиско к своим огням, тевтоны же с пением пошли обратно своей дорогой, все здравые и невредимые, кроме одного рыцаря у Генриха Боревина, павшего от раны стрелой, да другого - лэтта, некого Веко: этот, прислонившись к дереву, долго бился один с девятью русскими, но наконец, раненый в спину, пал мертвым. Все прочие ливы и лэтты возвращались без всяких потерь и многие из них опять присоединились к тевтонам на обратном пути, выйдя из лесу, куда было убежали; и радовались вместе с ними, что будучи столь малочисленны, спаслись от такой массы русских. И славили все милость спасителя, который вывел и избавил их из рук неприятелей, причем они даже, при такой малочисленности, перебили до пятидесяти человек русских, захватили их оружие, добычу и коней, Было же русских шестнадцать тысяч воинов, которых великий король новгородский уже два года собирал по всей Руссии, с наилучшим вооружением, какое в Руссии было.

Три дня спустя они двинулись в Ливонию и прежде всего разорили и сожгли деревни и церковь лэттов у Имеры. Затем, собравшись у замка Урелэ и простояв там два дня, на третий день пришли ко двору священника Алебранда на Раупе, как предсказывал ему когда-то Владимир.Там они отдыхали три дня, сожгли вокруг все церкви ливов и идумеев, разграбили все области и деревни, женщин и детей увели в плен, всех захваченных мужчин перебили, а хлеб, свезенный отовсюду с полей, сожгли. И пришел с другим войском Герцеслав, сын Владимира, (189) и осадил братьев-рыцарей в Вендене и бился с ними тот день, а на следующий, перейдя Койву, двинулся к королю новгородскому и к отцу своему в Идумею, вместе с другими разграбил и опустошил землю лэттов, идумеев и ливов, причинив вред, какой мог.
Когда рижане услыхали обо всем злом, что делали русские в Идумее, вновь поднялись они с Волквином, магистром рыцарства, Генрихом Боревином, с пилигримами и своими ливами, явились в Торейду и созвали к себе людей из окружаюцих областей, чтобы снова биться с русскими. И послали к ним разведчиков, которые тотчас обнаружили отряд русских в Иммекуллэ, и преследовали их до Раупы.Те же, вернувшись к своим, сообщили о приближении тевтонского войска.
Услышав об этом, русские тотчас отступили оттуда, перешли Койву, осадили замок вендов и целый день бились с вендами.Стрелки братьев-рыцарей, выйдя из своего замка, перешли к вендам и из своих балист много русских перебили и еще больше ранили, так что немало тяжело раненых из знатных людей увезено было полумертвыми на носилках между двух коней. Магистр же венденского рыцарства со своими братьями накануне ушел из замка на соединение с тевтонами. Между тем замок осадило все русское войско. Поэтому рыцари, осторожно пробравшись ночью через стан врагов, вернулись в свои замок. Когда настало утро, король новгородский, видя, что много знатных у него ранено, а иные убиты, понимая также, что замка вендов он взять не может, хотя это и самый маленький замок в Ливонии, заговорил о мире с братьями - рыцарями, но те, не желая и слышать о таком мире, выстрелами из баллист заставили русских отступить. Тогда русские, опасаясь нападения приближавшихся тевтонов, отошли от замка, двигались затем целый день, достигли Трикатуи и поспешно ушли из страны.

Прибыв в Унгавнию, услышали, что в Руссии литовское войско, а вернувшись во Псков (Рlescekowe), нашли часть этого города разграбленной литовцами.

Тут поднялись некоторые лэтты, в небольшом числе вступили в Руссию, стали грабить деревни, убивать и брать в плен людей, захватили добычу и, мстя за своих, причинили какой могли вред. Когда же эти вернулись, вновь пошли другие, не упуская сделать зло, какое могли.

У эзельцев между тем был замысел вместе с русскими и другими эстами итти в Ливонию для уничтожения церкви. Однако, после столкновения тевтонов с русскими, замысел их рухнул, так что ни жители Саккалы, ни эзельцы не явились, пришли же только гарионцы и вместе с некоторыми другими двинулись за русскими, присоединились к ним у замка Венден и снова вместе с ними отступили. Эзельцы же вошли на корабле в Двину, захватили кое-кого на островах, угнали много скота и убили одного отшельника, который ушел из Динамюндэ, избрав удел отшельнической жизни на соседнем острове, и дождался там мученической кончины. После этого он, без сомнения, счастливо переселился в сообщество святых.

И отправили русские из Пскова послов в Ливонию сказать, что они готовы заключить мир с тевтонами, но замыслы у них с эстами попрежнему были злые и полные всякого коварства.

Сообразив это, рижане послали за ливами и лэттами и собрали войско, чтобы итти против эстов. К началу великого поста [февраль 1219 года] собрались к Салетсе, и были там магистр рыцарства Волквин с Генрихом Боревином и пилигримами, а также ливы и лэтты; и шли они по льду моря, пока не пришли в Зонтагану. Получив там из замка проводников, шли всю ночь к ревельской области. И поднялся с севера весьма холодныи ветер, и стало так холодно, что у многих погибли от стужи оконечности членов: одни отморозили нос, другие - руки, третьи - ноги, а у всех нас, когда потом мы вернулись домой, выросла на лице новая кожа, а старая сошла. Некоторые впоследствии даже умерли.

Войско свое они разделили на три отряда, и получил Везикэ со своими ливами один отряд и место в походе на левом крыле, лэтты - на правом, тевтонам же, как обычно, назначена была середина. Везикэ, оставив свою дорогу, двинулся со своими ливами впереди тевтонов по средней дороге, и ранним утром, еще до рассвета, они, чтобы согреться, сожгли первую же встреченную деревню, а эсты, по всей области, как только увидели этот огонь, тотчас догадались о ливонском войске и скрылись все в свои убежища. Тевтоны же, следовавшие за ливами, найдя перед рассветом деревню сожженной и думая, что проводник заблудился, тут же убили его. Когда настало утро, они пошли по всем деревням, кругом, сожгли их, людей - одних перебили, других взяли в плен, захватили много скота и добычи, а к вечеру достигли деревни по имени Ладизэ. Там они переночевали, а на следующий день двинулись к другой соседней деревне, называемой Кульдалэ, (193) и награбили много добычи. По истечении трех дней пошли назад со своей добычей и пленными по льду моря, недалекого оттуда, к месту, вблизи которого теперь выстроен датчанами их замок. На обратном пути по льду мы двигались медленно: задержались на десять дней из-за пленных и добычи, а также потому, что ждали, не пойдут ли за нами эзельцы или другие эсты, чтобы сразиться. Добравшись до Салетсы и разделив между собой всю добычу, мы, с радостью прибыли в Ливонию, торжествуя, как победители, когда делят добычу.